Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Основные персонажи: Англия, Франция
Пэйринг или персонажи: Франциск/Артур
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Повседневность, AU, Учебные заведения
Размер: Мини, 5 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Публикация на других ресурсах: С моего разрешения, с моим авторством.
Примечания автора:
О, как же легко было писать этот фик после ангста! Я прямо отдохнула.
По делу: опять студенческое АУ, где Артур и Франциск - одногруппники и будущие програмисты. (Прошлый фик на ту же тему назывался "Об ответственности, котах и вредных привычках"). Живут они в соседних комнатах в общежитии, имеют общий балкон, что очень важно, ведь балкон не последний персонаж во всём этом безобразии
ficbook
читать дальшеБыло уже далеко за полночь, когда Франциск оторвал-таки взгляд от монитора: глаза уже не выдерживали напряжения, а мозг и вовсе почти кипел от обилия рядов и интегралов. Последний экзамен сессии должен был состояться уже завтра, а бедному студенту оставалось решить всего от силы два-три примера, но голова к этому времени полностью отказывалась работать по назначению, а только и думала, что о долгожданном сне и отдыхе. Поэтому приходилось лезть в сеть, чтобы, возможно, разрешить проблему. Впрочем, как выяснилось, в сети интегралами интересовались отнюдь не многие, так что Франциску оставалось последнее – видит Бог, он ведь испробовал все варианты! – пойти за помощью к человеку, который, как большинство было совершенно убеждено, даже спит в обнимку с учебником математического анализа.
Постучав в балконную дверь, Бонфуа заодно решил поглядеть на себя в её стеклянном отражении, – больно давно он не прихорашивался и не красовался перед самим собой – и,
откровенно говоря, вид у него сейчас был не самый привлекательный, да и сегодня это было только на руку.
Артур, весьма хмурый, как обычно, наконец, открыл ему минуту спустя, и сразу же заключил вместо приветствия:
- Я так и знал.
Франциск улыбнулся мило, насколько это было возможно, но на сурового англичанина этот приём, кажется, не подействовал.
- Не понимаю, что мешает тебе стучаться во входную дверь, как все нормальные люди, - вздохнул Керкленд. – Чего тебе?
- М, видишь ли, Артур, я пытался…
- Только не говори, что на этот раз тебе нужны решения, - прервав француза на полуслове, с самого начала предупредил Артур, которому эти бесконечные поводы повидаться, зачастую просто придуманные Франциском, уже порядком надоедали. В прошлый раз это были лекции, часть которых тот каким-то неведомым образом потерял у себя же в комнате, в позапрошлый ему понадобилась книга, которая (надо же, как вышло!) оказалась в наличии только у Артура; ещё когда-то он просил мобильный номер преподавателя, чтобы проконсультироваться насчёт возникшего вопроса, и пока они искали этот самый номер, прошла добрая половина дня.
В конце концов, это был месяц, целый месяц отдыха от назойливого общества (всех остальных и Франциска в том числе), но и тут Бонфуа ухитрялся не оставлять бедного одногруппника в покое! Вот и в этот вечер – а точнее, уже ночь, - ему хватило наглости снова появиться на пороге – на пороге, почему-то, их совместного балкона, куда выходили обе комнаты – и вид у него вновь был крайне взволнованный.
- Там всего два примера, - сказал он, подивившись про себя экстрасенсорным способностям англичанина, и добавил для пущего эффекта почти умоляюще, - ну пожалуйста.
И, в общем-то, всё, что Артур мог сделать, исходя из этого умоляющего тона, так это закрыть дверь прямо перед носом непрошеного гостя, что, между прочим, было бы вполне себе милостивым поступком, ибо в его голове уже давно крутились самые разнообразные и отнюдь не такие гуманные способы спроваживания назойливого француза. Но с другой стороны, завтра им предстоял последний экзамен, после чего англичанин намеревался благополучно отбыть обратно в Англию на все оставшиеся месяцы отдыха, так что, решил он, можно и перетерпеть сей визит Бонфуа, не завершая учебный год обидами, так ведь?..
В итоге, к огромному удивлению последнего, Керкленд только цокнул языком и сделал в воздухе какой-то неопределённый жест рукой, а затем зашёл обратно в комнату, оставив дверь открытой, из чего Франциск заключил, что ему всё-таки можно войти.
Первым, что бросилось в глаза, был рабочий стол, весь заваленный книгами и тетрадями, а также аккуратно разложенными по стопкам листами исписанных черновиков – Артур всегда бережно хранил их до конца сессии, будто боясь выкинуть что-то раньше времени вместе с удачей, которая бы ему, невзирая на подготовку, всё равно пригодилась бы. Над столом горела лампа, её свет довольно хорошо освещал эти самые тетради и черновики, но, ввиду того, что свет этот был жёлтым, он достаточно неприятно действовал на глаза, особенно на глаза француза, только что вставшего из-за компьютера, так что тот поспешил сесть на первую попавшуюся поверхность и отвести взгляд.
Неудивительно, что первой попавшейся поверхностью в комнате общежития могла быть кровать – кроме неё, собственно, здесь располагался только вышеупомянутый стол с креслом и шкаф, и Артуру было совершенно нечего возразить на некоторую вольность Бонфуа, пожелавшего усесться на уже расстеленной постели. Покопавшись в записях, он лишь вручил тому тонкую тетрадь и, заметив, что гость даже не удосужился взять с собой ни бумаги, ни ручки, отдал ему и это.
- На, - с недовольным лицом прокомментировал он свои действия, - найти то, что тебе нужно, перепиши и уходи. Я спать хочу, - и, будто поразмышляв над чем-то, скрылся за входной дверью.
- Merci, - только и успел ответить ему вдогонку Франциск.
Вообще-то, почерк у Артура был аккуратный и ровный, буквы стояли прямо, с небольшим наклоном вправо, округлые и правильные, выведенные почти каллиграфически, однако когда дело касалось цифр – а их всегда было слишком много в жизни студентов факультета прикладной математики – сей прекрасный почерк каким-то волшебным образом трансформировался в небрежные каракули, неровные дроби, исправления поверх написанного прямо ручкой.
Какие-то решения в отданной Керклендом тетради были записаны явно в спешке, размашисто, растянуто чуть ли не на весь лист, с подчёркиваниями и объяснениями, другие, видимо, дополнялись позже, еле-еле втиснутые в оставленное для них место, третьи и вовсе были перечёркнуты. Разбираясь со всем этим и стараясь отыскать необходимые ему два примера, Франциск всё чаще поглядывал на мягкую подушку на постели Артура, так явственно манившую его – ох, как же он сам хотел спать! Вот только надо было разобраться с оставшимся заданием... Впрочем, решил Бонфуа, если он на секундочку приляжет вот на эту самую кровать, пока будет просматривать тетрадь, ему всё-таки удастся хоть немного расслабиться и отдохнуть после стольких часов сидения за учебниками и компьютером в кресле. Кроме того, ему даже не достанется за это от хозяина комнаты, потому что тот, - очень кстати, надо сказать, - кажется, и не собирался быстро возвращаться.
...Но когда Артур всё же вернулся в комнату с кружкой свежезаваренного чая (на кухне всё оказалось выпитым, так что пришлось заваривать снова), ожидая уже не застать там своего одногруппника, ему оставалось только кое-как перебороть себя, чтобы не вылить свой чай тому на голову.
Франциск спал. Спал самым наглейшим образом, здесь, прямо на Артуровой кровати!
Такого Керкленд, признаться, никак не ожидал, и когда первичная волна удивления потихоньку отступила, он закрыл за собой дверь, прошёл несколько шагов и остановился прямо посреди помещения, растерянный и возмущённый. Его естественным желанием было растормошить спящего и выгнать его вон, но тут француз проговорил во сне что-то невнятное, и Артуру показалось, что тот вот-вот проснётся… Но нет. Бонфуа бессовестно продолжал спать, лишь устроившись теперь поудобнее, улегшись с ногами и подложив руку под подушку, и наблюдавший сию сцену Артур чуть не выругался самыми непристойными словами, которые он только мог вспомнить в данной ситуации.
Несколько минут он так и простоял в недоумении, пока не заметил, что по-прежнему держит в руках кружку горячего чая: струйки пара поднимались с его поверхности странными завихрениями и таяли в воздухе перед глазами. Керкленд тихонько прошёл к своему рабочему месту и осторожно поставил кружку на стол, прежде чем выключить ненужную к тому времени лампу, сесть и отпить несколько глотков; Франциск же продолжал мирно спать, оставив ручку, черновик и тетрадь лежать раскрытыми подле себя. Артур смотрел на всё это, молчаливо поджав губы, и почему-то непривычно долго размышлял над собственным выбором: разбудить ли этого наглого самонадеянного француза, уставшего и измотанного непрерывной учёбой, студента с синяками под глазами, почти невиновного в том, что он случайно заснул на чужой кровати? Или всё- таки?..
«Чёрт», - наконец, оборвав цепочку своих мыслей, подумал он и, словно в укор себе самому, покачал головой. – «А где мне-то теперь спать?!»
Впрочем, этот не менее трудный вопрос так же решился сам собой. Сначала англичанину пришло в голову переночевать в комнате Бонфуа, так как та теперь пустовала, но, вместе с тем, было совершенно очевидно, что она заперта хозяином; другого места для ночлега в общежитии было не найти (ну не спать же, право слово, на коврике у двери), так что Артуру оставался единственный, неизбежный и самый неудобный вариант – лечь рядом с одногруппником.
Положение складывалось, прямо скажем, неловкое: Керкленд прилёг кое-как на самый край, всячески стараясь не задеть спящего, потому что чересчур хорошо знал, что тот может надумать себе исходя из сложившейся ситуации, но спать так всё же было очень неудобно, ибо риск упасть посреди ночи на пол и удариться головой в преддверии экзамена был крайне высок. В связи с этим – а вовсе не с тем, что, лёжа к Франциску спиной, англичанин чувствовал себя не вполне комфортно, - Артур решил, по крайней мере, перевернуться на спину и занять устойчивое положение.
Хотя через некоторое время стало ясно - да, спать в позе «руки по швам», а-ля оловянный солдатик, тоже мало его устраивало, ведь, в конце концов, изменять своим привычкам из-за какого-то сони, разлегшегося не на своём месте, он точно ни за что не стал бы, как не станет и в этот раз. А поэтому, решительно развернувшись (но всё же не настолько решительно, чтобы разбудить этим Франциска), Артур улёгся на бок, как он это делал обычно, с той лишь разницей, что раньше перед собой он мог видеть только светло-голубую стену, а сейчас это было умиротворённое лицо спящего Бонфуа. Спящего слишком близко, но теперь это уже почти не имело никакого значения, поскольку Керкленд и сам чувствовал ужасную потребность в долгожданно сне, тем более, промелькнуло напоследок в его голове, этот самоуверенный француз не представляет совершенно никакой проблемы, пока спит.
Следующее же утро показало, как жестоко Артур иногда ошибался в собственных убеждениях.
Пожалуй, следует также упомянуть и то, что утро, начавшееся со звонка будильника, уже никак не подходит под описание хорошего, а уж утро, начавшееся со звонка будильника и заведомо должное перерасти в экзамен по математическому анализу или по любому другому предмету, тем более, заведомо таковым не является. И на этом почти для всех студентов критерий отвратительности начала дня, наверное, завершается; для всех, но только не для одного особенно ворчливого англичанина: у него ведь с недавних пор есть свой, можно сказать, личный, бонусный критерий – Франциск Бонфуа, который прямо так и норовит проснуться с ним в одной постели.
И в этот раз ему даже удаётся.
Телефон, выполняющий ещё и функцию будильника, надрывается, пытаясь разбудить их обоих, но, очевидно, привыкший к чрезвычайно громким рок-композициям Керкленд и ухом не ведёт, зато вот француз от такого громыхания просыпается сразу, впрочем, руку с пояса Артура он убирать всё же не собирается. Мало того, ему вдруг спросонок думается, что будить человека тривиальными способами – это же так скучно, а уж когда этим самым человеком является недотрога-англичанин, то грех не воспользоваться моментом и чуток не повеселиться. А потому Франциск придвигается ближе, ближе даже, чем когда-либо мог себе позволить в обращении с Артуром, и шепчет тому на ухо довольно игривое «просыпайся», чуть прикусывая мочку и щекоча кончиком языка шею. О да, стоит признать, что редко улыбающийся одногруппник кажется ему таким чертовски милым, пока спит, и это обстоятельство здорово возбуждает его фантазию, а особенно она разыгрывается, когда Керкленд ещё и тянет привычное поутру «мм» и совсем не отстраняется. Бонфуа кажется, что он вот-вот сорвётся и пошлёт дурацкий экзамен к чертям, однако секунду спустя спящий мозг Артура всё-таки пробуждается, и тот обнаруживает себя стиснутым в жарких объятиях.
- Что ты делаешь?! – возмущается он вполне справедливо, ожидаемо отталкивая Франциска от себя. – И что ты вообще здесь делаешь?
- Мы спали вместе, - будничным тоном отвечает француз – как-никак, а отомстить за несбывшиеся мечтанья ему хочется не меньше, чем воплотить эти мечтанья в жизнь. – Я остался у тебя вчера, забыл?
Сонные глаза Керкленда по-прежнему смотрят на него пристально и непонимающе.
- В каком смысле? – переспрашивает он на свою голову, и Бонфуа, явно довольный таким поворотом дел, вытягивается на чужом матрасе и закладывает руки под голову.
- Ну-у-у, - тянет он интригующе, прежде чем ответить. - Уж точно не в том, о котором ты подумал. К сожалению.
..А потом Франциск так же спокойно, с совершенно непоколебимым выражением лица наблюдает за тем, как доведённый до ручки с самого утра Артур вскакивает и отключает несчастный телефон, отчаянно горланивший всё это время, а затем разворачивается и упирает руки в бока с более чем красноречивым видом.
Бонфуа зевает и переводит взгляд на белый потолок.
- Боже мой, зачем так злиться? Я могу с лёгкостью устроить нам и другой вариант развития событий, если хочешь. Только скажи, cher, и я…
- Заткнись, - шипит Артур, и в этот момент, думается французу, он действительно похож на змею. По крайней мере, звучит так же. – Ты – несносный, нахальный, самовлюблённый идиот! Мало того, что в сотый раз припераешься ко мне с очередной просьбой, дрыхнешь на моей кровати без разрешения, так ещё и вместо благодарностей за то, что я сжалился над тобой, ты смеешь насмехаться!
- Хорошо-хорошо, уже ухожу, - Франциск, наконец, встаёт и в шутку поднимает руки в жесте безоружного преступника, готового сдаться властям.
- Вот и катись, - подгоняет его Керкленд.
И Бонфуа замечает, как горят его уши и пятнами краснеют щёки.
Он аккуратно закрывает за собой дверь и улыбается своим мыслям – несмотря ни на что, это утро определённо кажется ему хорошим.
Хотя два примера по математическому анализу так и остаются нерешёнными, но, в самом деле, кого это волнует?..