"Об ответственности, котах и вредных привычках"

[fnami]

Автор: Nami-тян
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Персонажи: Франциск/Артур, Мэтью
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Повседневность, Hurt/comfort, AU, Учебные заведения
Размер: Драббл, 5 страниц, 1 часть
Статус: закончен
Посвящение:  Полина-чан, тебе, как идейному вдохновителю :3
Примечания автора: В последнее время часто натыкалась на фики со студенческой тематикой, близкой самому автору, и однажды мне на фоне всего этого подумалось, а не включить ли и мне свою сферу деятельности в очередной фик?
В общем-то, так я и сделала.
Не удивляйтесь названию задачи в этой работе, ибо такая задача действительно существует и основано всё, как говорится, на реальных событиях х)
ficbook

Было уже около четырёх часов дня, и лучики солнца, пробирающиеся в помещение меж складок не задёрнутой шторы, будто жгли бледную кожу. Стоял как раз тот самый час, когда, прежде чем пойти на спад, жара только усиливалась, словно в последний раз напоминая о себе. Артур потёр руку и положил локти на стол, выпрямив спину, чтобы быть теперь вне всякой досягаемости тёплых солнечных лучей. На дворе стоял апрель, и это на самом-то деле здорово раздражало – разве должно было быть сейчас так жарко?

Впрочем, раздражало Керкленда и не только это – сидевший слишком близко Бонфуа, как назло, тоже решил опереться на руки и случайно (случайно ли?) коснулся локтя Артура.
«Чёрт подери, почему столы такие маленькие?!» - взвыл про себя англичанин, и, видимо, этот его внутренний посыл к несправедливым небесам – и организаторам олимпиады заодно – в полной мере отразился на его лице, вкупе со вселенской скорбью по нерешённым доселе задачам.

Франциск заметил. Франциск просто не мог не заметить.

- Ах, еxcusez-moi, - наигранно удивляясь, извинился он и убрал руку с общей поверхности.
Артур в извинения, естественно, не поверил и в который уже раз одарил своего одногруппника коронным уничтожающим взглядом.

«Топот котов» называлась одна из пяти представленных на рассмотрение юным программистам задач – англичанин перелистнул предыдущую, потому что там вышло что-то несуразное с высаженными на участке деревьями, впрочем, это всё француз постарался со своим нетерпением. На самом деле всё дело состояло в том, что он всегда курил для снятия стресса (ну и вообще, просто курил), а сейчас была именно такая, стрессовая ситуация, которая заключалась в большей степени в запрете курения в данном зале. Вдобавок, соревнование должно было продлиться ещё часа два (два они уже благополучно отсидели), и Франциск начинал доставать своих товарищей по команде бесконечными расспросами, случайными столкновениями руками на столе и ногами под столом и всегда следующими за этим долгими извинениями.
Мэтью – первокурснику, который также числился в их команде и успешно замыкал так называемую великолепную тройку, - было, в общем-то, всё равно, что там бормочет Бонфуа, ибо у него под боком имелись весьма вкусные печенюшки, которыми он, очевидно, и подпитывал свой неплохо работающий мозг.

«Топот котов» - ещё раз про себя прочёл Артур и решил всерьёз взяться, наконец, за эту задачу, пока они вообще не провалили олимпиаду к чёртовой матери, но тут Бонфуа снова перебил его мысли.
- Слушай, ну Артур, - со страдальческим видом произнёс он, явно давя на жалость, - тут нельзя, но я больше не могу, ей Богу! У тебя точно сигаретки не найдётся? Я, конечно, курю другие, но и твои сойдут, раз уж…
- Я бросил, - загробным голосом ответил Керкленд и сжал кулаки, даже не взглянув на собеседника.
Что ж, Франциск непонятливостью не страдал, так что быстро осознал, что попытка провалилась, затем покорно отвернулся от неразговорчивого соседа, заправил выбивающуюся светлую прядь за ухо и прикусил кончик карандаша, пытаясь погрузиться в чтение условий.

Прошло ещё какое-то время, прежде чем его неугомонность снова дала о себе знать – Артур даже подумал, что он это, чего доброго, всё делал специально, а не потому, что губительная привычка время от времени закуривать давала о себе знать.

Француз, придав своему сногсшибательно красивому, как он полагал, лицу самый что ни на есть невозмутимый вид, поместил свою тёплую руку точно на Артурово колено, которое, несомненно, дрогнуло. Керкленд подумал, – а он вообще очень любил сначала подумать, а потом уже с полной уверенностью посылать ко всем чертям – что ему показалось, но тепло, распространившееся по ноге, не желало исчезать, оказавшись последней каплей. Чаша терпения англичанина, тем самым, наполнилась до самых краёв.
- Ты совсем сдурел?! – зашипел он, обращаясь к Бонфуа, который всё с той же невозмутимостью одёрнул свою левую руку. – Да-да, я об этом! Совсем уже с катушек слетел? Хочешь повеселиться, так уматывай отсюда, ты-то явно не по адресу заявился!
- Тш-ш-ш, - скривился Франциск – такая речь явно контрастировала с тем, как обычно говорят с ним остальные. – Мы оба знаем, что профессор выбрал и меня в числе немногих. А насчёт этого… - он так и не смог подобрать правильного слова для описания сей курьёзной ситуации, - не думал, что тебе это так помешает…
- Просто. Положи. Руки. На стол, - медленно, совсем как умственно отсталому, разъяснил Керкленд, стараясь при этом держать в руках и себя.
На что француз только возмутился ещё больше.
- Но так ведь только полчаса назад тебя это не устраивало! – раздосадовано сказал он, будто бы ну абсолютно соответствуя тому самому образу умственно отсталого, который нарисовал себе в воображении Артур.

И сие разбирательство продолжалось бы ещё долго – последний совершенно не желал уже ничего решать и делать, потому что чаша, наконец, была переполнена, и её содержимое накрыло англичанина волной неудержимого раздражения – но тут Мэтью, доселе почти не подававший признаков жизни, слишком явно и звучно зашуршал обёрткой и захрустел печеньями. На них подняли свой взгляд даже члены сидящей напротив команды, что уж говорить о внезапно остановивших свои пререкания Керкленде и Бонфуа, которые, наконец, разошлись по импровизированным углам ринга – каждый смиренно уткнулся в данные ему задания, понимая, что мешает остальным.

…Впрочем, несколько минут спустя Франциск всё же непроизвольно и совершенно неуместно хихикнул.

- Прости-прости, серьёзно, я не специально, - оправдывался он перед не отреагировавшим Артуром, который, очевидно, наивно полагал, что таким образом спасёт себя и, возможно, Мэтью (который, к слову, вообще-то прекрасно понимал, что именно тут происходит) от ненужных речей француза.
Но тот всё никак не желал останавливаться.
- Нет, ну… «Топот котов»… я даже не знаю, - он еле пытался сдерживать смех, хотя Керкленду, между тем, было совсем не смешно. Сказать по-правде, он уже почти довершал в своём уме план изощрённого убийства.
- Это был явно не топот, - заключил под конец Бонфуа, как-то хитро ухмыльнувшись, да так, будто это и было его главной задачей на сегодняшний день. – И даже совсем не котов. Посмотри, «сколько соседей пожалуется на…»...

***

Вечер оказался куда прохладнее дня – всё-таки, на экране смартфона мелькала дата «15 апреля», так что лето со своим удушливым и липким теплом грозилось наступить ещё не совсем скоро. Артур был доволен таким положением дел, потому что у него имелась аллергия на солнце: кожа на шее, плечах и неприкрытых руках обычно высыпала, и это обстоятельство отнюдь не прибавляло Керкленду уверенности в себе.

Сейчас он с каким-то особым увлечением вглядывался в окна женского общежития напротив, впрочем, его взгляд был пуст и не искал ничего определённого. Колыхались шторы, за ними можно было разглядеть лишь неясные силуэты, в наушниках проигрывалась какая-то слишком громкая рок-композиция, приятный ветер касался лица и шеи, проникая даже за ворот рубашки и заставляя кожу невольно покрываться мурашками. Артур любил всё это – спокойствие, умиротворённость, отрешённость ото всего мирского – он просто смотрел на то, что происходило вокруг, и от этого чувствовал себя чуточку лучше.

А потом, как раз, когда затихла громкая музыка и плеер должен был переключиться на следующего исполнителя, всю выстроившуюся идиллию нарушили чьи-то шаги. И англичанин даже догадывался, чьи именно, по запаху сигарет, которые раскуривали прямо у него под носом.

Керленд вспомнил, что извещал Бонфуа о своём намерении бросить курить, но тот всё равно продолжал дымить рядом с ним при любом удобном случае. Балкон был общий, а эти двое – ближайшими соседями, так что такой случай подворачивался довольно-таки часто.

Белый наушник своевольно вытащили из уха, поддев пальцем тянущийся к мобильнику провод, и шум города, проезжавших мимо машин, шелестящих листьев и, конечно, голос Франциска вновь ворвались в сознание. Вспомнилось сегодняшнее мероприятие – они, как второкурсники и отличившиеся в группе, должны были показать новичку Уильямсу, как себя следует вести и что делать (по крайней мере, Артур считал именно так), а на деле оказалось, что совсем не оправдали заработанное к тому времени имя.

Керкленд прекрасно разбирался в математической части вопроса, француз хорошо владел языками программирования и мастерски орудовал их средствами; Мэтью должен был быть некоторым связующим звеном, но почему-то вдруг стал самостоятельной единицей.

- Перестань дуться, - сказал Бонфуа как-то даже весело и Артура чуть ли не стошнило, потому что он терпеть не мог это слово «дуться», терпеть не мог этот ломаный английский из уст этого француза, которого он тоже терпеть не мог.
Потому что Артур не дулся, Артур злился и подсознательно всё ещё с упоением думал, каким из ста тысяч садистических способов можно заткнуть Франциска.
- Я понимаю твои чувства, - философски изрёк последний, выдыхая белесый дым. – Ты привык быть лучшим, ты любишь им быть, а тут кто-то внезапно соображает лучше! Я бы тоже, знаешь ли…
- Это из-за тебя, тупица ты этакая, - ещё очень и очень вежливо вставил Керкленд, как бы между прочим. – Молись, чтобы он не рассказал профессору.
Бонфуа хмыкнул и преспокойненько махнул рукой.
- Уильямс не выдаст, он славный малый.
- Ха, ну так присмотрись к нему, - выплюнул Артур едко и, кажется даже, против своей воли.
Франциск придвинулся ближе, опершись одной рукой о перила, и бросил догорающий окурок вниз. Ему показалось, что их разговор постепенно начал переходить в личностную фазу, и англичанин был явно настроен не самым оптимистичным образом – последняя его реплика в полной мере отражала это.
Ну да, подумалось ему, ревность не самое приятное чувство.
Но Керкленду этого всё-таки не стоило озвучивать, во избежание дальнейшего конфликта.

Вместо слов Артур получил слишком уж интимное касание, если это вообще можно было назвать таким невинным словом: ладони Бонфуа оказались на его плечах, несколько сжимая их, и это было слишком тепло, слишком близко, слишком легкомысленно. Англичанин вмиг перестал сутулиться и тут же повернул голову, одарив француза колким взглядом, как бы намекающим, что они сейчас стоят на балконе, высота небольшая, – всего лишь третий этаж – но если хорошенько приложиться головой об асфальт можно и умереть ненароком.
Ну, или здорово покалечиться, если уж повезёт.

- Тебе нужно расслабиться, - спокойно сказал Франциск, между тем (он-то уже привык к таким взглядам, больше года прожив бок о бок с вечно недовольным соседом), всё же чуть ослабляя хватку. Артур отчаянно не повиновался, его плечи были всё так же напряжены, руки сжимали перила, и разве что взгляд вдруг стал каким-то рассеянным, и глядел он теперь куда-то в сторону, мимо Бонфуа.

«Большими пальцами рук разминать осторожно, круговыми движениями, от основания шеи к плечам; потом, чуть сжимая и поглаживая, подняться выше, снова опускаясь и снова поглаживая» - крутилось в голове. Рубашка мешалась под пальцами, хотелось коснуться кожи под ней, но было ещё очень рано, и француз понимал, что выхода нет – придётся поднять воротник, чтобы размять пальцами всю шею, от самых волос.
- Лучше, конечно, на голое тело, - всё же не воздержался он от комментария. – Тактильный контакт…
- Бонфуа! - снова напрягся Керкленд, и Франциск прикусил язык, понимая, что, если он продолжит озвучивать свои отнюдь не невинные фантазии вслух, то все его усилия по снятию чужого стресса будут тщетными.

Однако англичанин всё-таки не выдержал – они стояли на этом балконе, казалось, уже чёрт знает сколько времени, а он, вместо обещанной расслабленности, всё больше начинал ощущать себя последним идиотом, который уже почти готов был выгнуться всего лишь от каких-то ненавязчивых прикосновений. Вдобавок, напротив находилось женское общежитие, так что мало ли что могли подумать девушки о двух молодых людях, занимающихся… хм, занимающихся успокоением?..

Паззл в голове у Артура, наконец, сложился в единую, целостную картинку происходящего, а потому он всё же кое-как вывернулся из-под рук настырного француза и отошёл на безопасное расстояние, успев, одновременно, выудить у того пачку сигарет из верхнего кармана его рубашки.
- Но Артур, - возмутился Бонфуа, явно недовольный прерванным сеансом массажа, - ты же бросил…
- Да ну тебя, - лаконично отозвались ему в ответ, только и всего. А потом невозмутимо достали из заднего кармана брюк собственную зажигалку, которая вообще-то уже не должна была там находиться ввиду вышеупомянутого довода Франциска.
Последний кинул ему лишь какое-то обрывочное, тихое и недовершённое «Ну, что ж, раз тебе не нужна моя помощь…», отобрал свою же сигарету, не дав англичанину даже затянуться во второй раз, и прошёл мимо, прямо к дверям собственной комнаты, очевидно, собираясь докурить прямо в помещении, не заботясь о каких-либо мерах безопасности.

Керкленд глянул на чуть заметную струйку дыма, тут же расплывшуюся перед его глазами, и подумал, что теперь-то он действительно позабыл о провале на чёртовой олимпиаде.
Правда, появилось кое-что другое, о чём можно было бы подумать, и спокойнее от осознания этого уж точно не стало.